Британия под властью арабов, или Тирания в свободной стране

26 сентября 2022 г.

Сорок лет назад английский писатель Энтони Берджесс предположил, что его родина однажды может стать тоталитарным государством и потерять экономическую независимость. В 1978 году он, анализируя роман Оруэлла "1984", предложил свою версию будущего Британии. Свою книгу он назвал "1985" - с отсылкой к предшественнику. Берджесс представил, что будет с его соотечественниками, если изнутри страну полностью будут контролировать профсоюзы, а внешнее управление полностью перейдет к арабским корпорациям. Судьба личности в этом новом мире - один из главных вопросов книги Берджесса.

Про Оруэлла и почему его "1984" - сатира

Первая часть книги Берджесса - развернутая рецензия на роман Оруэлла "1984". Берджесс утверждает, что Оруэлл хотел назвать свой роман "1948", и считает, что этот заголовок как нельзя лучше подходил бы книге, ведь в ней говорится не о кошмарах тоталитарного режима в условном государстве, а о послевоенном Лондоне. "Нужно вспомнить, как жилось в 1948 году, чтобы в полной мере оценить "1984", - убежден Берджесс и продолжает: "Оруэллу всегда хорошо давались кухни рабочего класса, отменные чашки чаю, засорившиеся трубы. Он прекрасно уловил атмосферу 1948-го. Серость будней, усталость и лишения". И главный герой книги - Уинстон Смит - типичный англичанин 1940-х, тщедушный, низкорослый из-за плохого питания, больше привыкший к лишениям, чем к комфорту. Но эти бытовые лишения не шли ни в какое сравнение с ужасами войны, нацистских лагерей и бомбежек. Война была трагедией, безусловно, а вот послевоенное время Оруэлл так уже не воспринимает. По мнению Берджесса, он написал сатиру на то, что видел в конце 1940-х. Оруэлл, как и многие его современники, особенно из тех, кто воевал, мечтали о социализме как о строе, который мог бы сделать Британию страной, "пригодной для жизни героев" - этот лозунг они вынесли еще с первой мировой войны.

”Среди английских солдат бытовала своего рода утопическая мечта: им необходимо было верить, что они сражаются за нечто большее, чем поражение врага. В 1945 году, возможно, впервые в истории, простые англичане получили то, о чем просили", - пишет Берджесс.

После войны мир изменился. На взгляд Оруэлла, он стал слишком уж рациональным и бесчеловечным. Писатель слишком близко к сердцу принял неизбежную перестройку, радикальный отказ от традиций, от истории, от идеалов прошлого. Чтобы построить новый мир, перечеркнули и постарались забыть всё - даже давным-давно принятую в Англии систему мер и весов. Для Оруэлла прошлое было личным, уютным и понятным - "как кухня в загородном доме, где с балок свисают окорока и пахнет старой собакой" - это сравнение Берджесса. А вместо старого английского дома и прогулок в парке явились вооруженные полицейские, теснота городских квартир, страх перед прослушкой, выдохшееся пиво в забегаловке и рыбные сосиски с отвратительным запахом на закуску. Это все были приметы новой власти с их стремлением к контролю ради самого контроля и политикой строгой экономии.

Оруэлл пишет про мир будущего, который разделился на три зоны влияния: Океанию, Евразию и Остазию. Между новообразованными государствами нет конфликта интересов, но они воюют, воюют постоянно. Пока население верит в угрозу войны, правящая партия остается у власти. Говоря словами Берджесса, "то, что некогда называли патриотизмом, гораздо легче поддерживать, когда враг будто бы у ворот". Формальный повод для военных действий - территория, границами которой выступают Гонконг, Танжер, Браззавиль в Конго и Дарвин в Австралии, где есть дешевая рабочая сила.

Оруэлла, как и многих, тошнит от лжи политиков, но он сознает, что в реальности подобная ложь редко бывает следствием неподдельного цинизма или презрения к массам. "Политик целиком и полностью предан своей партии и должен искать способы представить худшее дело лучшим. Он не хочет лгать, но должен. Он может избегать откровенной лжи посредством плетения словес или эвфемизмов, двусмысленностей или невнятных формулировок. Есть только один грех – быть пойманным. Когда люди жалуются на высокие цены и безработицу, им говорят: "Это муки роста будущего процветания", - описал Берджесс. Это пример пресловутого двоемыслия, отнюдь не выдуманного Оруэллом; он, как считает Берджесс, просто записал одно из своих наблюдений: психология людей такова, что многим свойственно примирять в своей голове противоположности, одновременно осуждать и тут же находить оправдание каким-то вещам. Двоемыслие - это "говорить заведомую ложь и одновременно в нее верить, забыть любой факт, ставший неудобным, и извлечь его из забвения, едва он опять понадобится, отрицать существование объективной действительности и учитывать действительность, которую отрицаешь", это одновременно ненавидеть и любить. Оруэлл сам очень хорошо понимал природу этой двойственности, потому что был выходцем из правящего класса, а пытался войти в среду рабочих, хотя никогда не был им близок, стать своим среди чужих.

И тоталитарный режим, о котором он пишет, по большому счету, он не только осуждает: общество, про которое он пишет, принимает его, добровольно или вынужденно, и тому есть объективные причины: в выдуманном им государстве нет безработицы, преступности, инфляции, расовой нетерпимости.

Размышления о свободе и о том, почему без образования ее не достичь

Берджесс, разбирая "1984", много внимания уделил теме свободы в тоталитарном обществе. Он считает, что молодежь, которая много говорит о свободе, не понимает значения этого слова. Снести старый мир и построить все с нуля и да здравствует анархизм - вот их лозунги. Ангсоц (от английский социализм) Оруэлла, построен на схожих принципах - это режим, который отказался от законов, подменил историю мифами, и по этой причине он может получить поддержку у молодежи. Они не знают, что такое истинная свобода, убежден Берджесс, и им грозит опасность - добровольно последовать за диктаторами.

Свободный человек, по Берджессу, это тот, кто осознанно делает выбор, знает последствия этого выбора и берет на себя ответственность за них. "Свобода человека вступает в силу, лишь когда он понимает природу этого дара. Человек может выносить суждения, давать оценку, говорить о том, что красиво, а что уродливо, истино или ложно. Но оценка должна быть основана на знании, поэтому образование - это первое и главное условие свободы. Образование, которое учит нас, как оценивать и что оценивать, нельзя рассматривать как тиранию: оно лишь традиция, иначе говоря, прошлое, которое говорит с настоящим. Если новая политическая доктрина заявляет, что долг правителя освободить управляемых от тягот решать, что хорошо, истинно или красиво, то мы знаем, что эту доктрину следует отвергнуть, поскольку подобные решения могут приниматься только индивидом", - пишет Берджесс. Он идеальное общество видит там, где истинными лидерами молодежи стали бы педагоги, обладающие достаточными знаниями и навыками, чтобы сообщить ей, чему ей необходимо научиться, чтобы выжить и преуспеть в цивилизованном обществе.

Мечты о рае для человечества

Вторая часть книги "1985" имеет сюжет. Берджесс, когда его придумывал, основывался на анализе текущей политической ситуации в Британии 1970-х годов. Он видел, что демократическое общество постепенно слабело, централизованная власть ограничивала себя под воздействием группировок влияния всех мастей, в стране росла преступность. Берджесс предположил, во что со временем эта ситуация разовьется.

В книге он вывел Британию под названием Объединенного Королевства, или ОКнии. Страна оказалась под финансовым патронажем арабов, промышленность работала на нефти, которую поставляли арабы, и нефть Северного моря была заложена им же - "в обеспечение правительственного займа, когда Международный валютный фонд в последний раз закрыл перед Великобританией свои закрома, и был запрошен заем, и оговорен залог, и на буровых в Ледовитом океане заполоскались флаги с полумесяцем". Была увеличена квота для мигрантов, мусульмане из Пакистана и Восточной Африки тоже могли без препятствий переезжать в Европу. "Арабы пришли в Британию насовсем, - пишет Берджесс. - Им принадлежали «Аль-Дорчестер», «Аль-Клариджес», «Аль-Браунс», различные «Аль-Хилтоны» и «Аль-Ида-инны», где в барах не подавали алкоголь, а к завтраку – бекон. Люди даже не подозревали, сколько всего в ОКнии принадлежало арабам, включая винокурни и пивоварни. И вскоре на Грейт-Смит-стрит поднимется символ их силы – Масджид-уль-Харам, или Великая Лондонская мечеть". Внутреннее управление в ОКнии окончательно перешло профсоюзам, король был главой государства лишь номинально.

Героем романа Берджесс сделал Бева Джонса, преподавателя истории, вернее, бывшего преподавателя. Работы он лишился из-за противоречий с руководством университета. В очередном приказе министерства говорилось, что курс истории отныне сокращен, и в приоритете история профсоюзного движения, а преподаватели обязаны состоять в профсоюзе. Бев предпочел уйти на фабрику и стать рабочим, посчитав, что в новом положении у него будет больше свободы. Классическое образование, какое он сам получил когда-то, было объявлено вне закона. В Лондоне, по слухам, существовал подпольный университет, где преподавали "бесполезные" вещи - латынь, греческий, историю - учились там маргиналы, молодежь, которые промышляли грабежом и насилием и добытым оплачивали свое обучение. Официальное образование давали по "усредненной пайке": стандарты снизились, уровень знаний и культуры тоже. В 19 веке, вспоминает Бев, было принято заниматься самообразованием, рабочие могли самостоятельно выучить древнегреческий и иврит, в веке нынешнем это считается уже проявлением неравенства. Было провозглашено, что у всех равные культурные и образовательные права, каждый должен получить образование с наименьшими усилиями. "Отсюда серость и скука школьной программы", - рассказывает Бев своим ученикам в подпольном университете. Уравнение в правах обернулось превращением граждан в потребителей без мысли и фантазии. Официальная пропаганда сводится к постулату, что государство обеспечивает всеобщее право на жизнь, а это в новом мире означает только одно - необходимость работать и получать плату за эту работу. Бев не готов посвятить всю жизнь одному зарабатыванию денег. Он мечтатель, человек богатой духовной жизни. Он не забыл еще, что когда-то в обществе были такие понятия как идеал, патриотизм, вера, искусство, было желание что-то строить и улучшать, ощущать радость от созидания и гордость за хорошо выполненную работу. Он никак не может смириться с тем, что люди, рожденные творцами, опустились до уровня потребителей.

Бев связывает некоторые свои надежды на перемены с освободительным движением - он не устает повторять, что мир обязательно вспомнит про здравый смысл, гуманизм, личные свободы и прочие обязательные атрибуты демократического режима. Верит Бев, но не Берджесс. Сам писатель, анализируя тенденции у себя на родине, пришел к мысли, что гораздо легче происходит переход от демократии к тирании. Диктатура вполне реальна для любой страны, считает он, даже для Соединенных Штатов: "Она может возникнуть даже "в результате американского демократического процесса, с насквозь проамериканским президентом". Так это или нет, Берджесс предлагает проверить читателям. В свое время, в конце 1970-х самой убедительной проекцией будущего американского общества назвали книгу Синклера Льюиса "Здесь этого не может случиться".