Абсолютно голый. Придумайте «Синонимы»

«Никого не будет в доме, Кроме сумерек. Один. Зимний день в сквозном проеме Не задернутых гардин», - началось всё как в известной песне Михаила Таривердиева. Только квартира эта в центре зимнего Парижа, а в ней молодой человек – абсолютно голый. И мы ещё не знаем ни его имени, ни обстоятельств жизни, ни конкретной ситуации.

Простой парень не без греха

Голый мужчина в ванной, ходит по большой квартире, бегает по лестнице в подъезде, стучит в квартиры. Он бился во все попадавшиеся двери – голый, безо всего, нисколько не стесняясь ни камер, ни глазков… И эти закрытые двери – это вход в новый мир – буквально. «Помогите, мне холодно, у меня украли все вещи…». Момент кражи вещей показан неявно, просто голый молодой человек бегает и кричит об этом. Но никто ему так и не открыл.

Когда только начинаешь смотреть франко-немецко-израильский фильм «Синонимы», кажется, что столкнулся с очередной арт-хаусной обнажёнкой на службе европейской кинобогеме. К первому получасу времени фильма, вообще, начинает закрадываться мысль, что тебя либо держат за недалёкого зрителя, либо кино со слишком глубоким смыслом, докопаться до которого очень нелегко. К окончанию второго получаса начинаешь понимать, что мир пора спасать. Не в смысле необходимости появления героя американского блокбастера. А того, что людей пора вновь учить общаться с обществом на простом и понятном языке. Но к окончанию третьего получаса, ты вдруг складываешь все предложенные пазлы, и замираешь от осознания, как ловко всё получилось. Тебя не заставляют, не принуждают соображать, что там происходит, не навязывают тебе нечто, а просто предлагают стать участником действия. И голый молодой человек не мог просто так исчезнуть, он требовал продолжения.

И продолжение пришло. Голого нашли в ванной почти замерзшим насмерть двое: парень и девушка. Они тащат его к себе в квартиру, укладывают в постель, растирают, укрывают дополнительно шубой. Так Эмиль и Каролина знакомятся с незнакомцем – перед ними Йоав, он накануне приехал из Израиля. Оклемался новичок быстро. И уже скоро активно болтал с этими двумя французами, спасшими его. Честно скажем, сыграть замерзшего человека актёру Тому Мерсье удалось не слишком правдоподобно. Но не в этом дело… Главное – продолжение. Хорошие французы снабдили его всем: одели, обули, дали пальто – во «всём этом можно хорошо пофасонить в высоком обществе», - покрасовался Йоав у зеркала. А ещё дали телефон и денег. Он сознался, что не сможет вернуть. А оказалось, что и не надо. Французы попались добрые.

Они приглашали его и пожить у них. Но он не остался. Приехал в другую пустую квартиру, такое впечатление, что таких в центре Париже тьма. Купил словарь в книжном магазине, а заодно натырил открыток – простой парень, не без греха.

А потом начались глубокомысленные диалоги с Эмилем (Кантен Дольмер) – симпатичным, обаятельным молодым человеком, который сразу прикипел к новичку. Возможно, из-за того, что тот рассказывал интересные истории из своей израильской жизни. Немного пространные, немного необычные, с непременным израильским колоритом. Эмилю нравилось слушать, и он даже записал одну из историй в виде рассказа, ведь он – писатель, который написал уже 42 страницы… Впрочем, а кем он ещё мог быть в кадре, ведь это Париж, тут кругом одни писатели, художники, поэты, бармены, официанты, проститутки. И, конечно, молодой писатель стал Йоаву другом.

Буду французом

«Что ты будешь здесь делать?», - спросил у него Эмиль. - Буду французом!, - ответил Йоав. «Этого недостаточно», - продолжил Эмиль. - Тогда буду как ты, буду писать. Я не вернусь назад, Израиль исчезнет раньше меня. А меня похоронят на кладбище Пер-Лашез».

Почему он не вернётся назад, в Израиль, ответа за весь фильм так и не последовало. Лишь однажды он вскользь упомянул, что его разыскивают израильские спецслужбы. А ещё родители: конфликт отцов и детей – сюжет старый как мир. Хотя тоже не появилось понимания, что в основе этого частного случая – Йоав неохотно рассказывает. Возможно, несогласие с будущим израильского военного, которым его хотели видеть родители.

Только постепенно начинаешь понимать, что Йоав и бежал из Израиля от своих историй, от армейского прошлого и настоящего. Он хотел их бросить, забыть, но пришлось рассказывать. Это была единственная достойная валюта, которой он владел в новом для него мире. И счастье его, что потребителя этих историй он быстро нашел в лице Эмиля.

1 евро 28 центов – сумма его ежедневного рациона, в основе которого самые дешёвые макароны, из самого дешёвого магазина. Так он и жил все 7 месяцев в Париже.

Он устраивается на работу, ищет варианты: может стать охранником, или моделью для художников. Он весь фильм учит французские слова из самого дешёвого словарика. Учит для того, чтобы больше никогда не говорить на родном иврите.

И встречает в Париже разных людей, в основном по знакомствам в израильской диаспоре. Один из встреченных парней очень напоминает ему Гектора из Трои - это любимый герой детства, родители читали ему о нём. Поэтому его истории о детстве, так или иначе заканчивались упоминанием о Гекторе. А почему этот древний герой возникает всё время рядом с ним в Париже? Наверное, потому, что Гектор шел на бой с Ахилесом практически без надежды на победу. Но шёл. Йоав тоже шёл.

Сильный кадр у посольства, где он начал работать. Дождь, сильный дождь. У посольства стоит очередь людей в ожидании аудиенции – все мокрые и замерзшие. Он отодвинул французского жандарма, стоявшего на посту, открыл шлагбаум и стал пропускать людей со словами: «Границ не существует! Заходите!». Больше он в посольстве не работал.

Но моделью для художников он стал – объявление сработало. Для одного художника. Сцена оказалась безумной не только для главного героя, но и для зрителя. Вернее, только для зрителя, Йоав хотя бы получил за неё деньги… И да! Где не расцеловаться пусть и бывшему израильскому военному с палестинкой – только в Париже, в студии у безумного художника.

Куски, сюжеты, эпизоды. Кажется, что все они не имеют никакой общей связи друг с другом. Кажется, что творцы фильма хотят многое сказать, но не понимают как правильнее.

Однако…

Авторы фильма и не хотели говорить со зрителем привычным киношным языком и известными методами: нет закадровой речи, нет раскрывающих смысл диалогов, нет подсказок от внутреннего голоса, нет логических связок и переходов. Есть просто набор сюжетов. Нам пытались показать те самые куски, из которых состоят дни, недели, месяцы человека, ищущего счастья в чужой стране. В таком варианте нет необходимости объяснять: где происходит действие и что это происходит на экране. Зачем? Они не пытаются объяснять, для чего сняли именно это, потому что они и сняли просто куски. С жизненными синонимами, антонимами, аналогиями, ассоциациями.

И не случайно в самом начале фильма Йоав, снова, как младенец, явился в мир в чём мать родила, только это - мир иммигранта. Большинство из них именно такими и попадают в другие страны. Голыми, безо всего, кроме мыслей о прошлом и надежд на то, что всё срастётся, всё обязательно получится, раз он здесь, раз он родился заново. Голый мужчина в фильме – это вовсе не эротика, это естество иммигранта. Это подтверждается и другими сценами. Причём, обнажённой женской натуры нет, как нет и откровенных эротических сцен.

Весь фильм ждёшь: а как здесь покажут секс. Ведь его должны показать в современном европейском кино, которое завоёвывает призы на фестивалях. И дождались! Очень по-французски получилось. К Йоаву, в его маленькую съёмную квартирку, пришла Каролина (Луиз Шевильот), подруга и даже больше, Эмиля. Страсть, поцелуи, секс – всё как нам и представляется в современном кино не для всех. «Когда я увидела тебя замерзшим в ванной, я сразу поняла, что мы переспим, если ты выживешь», - сказала она. Это почти с первых кадров поняли и все зрители, которые способны что-то понимать.

Йоав в порыве благодарности за приход Каролины подарил Эмилю все свои истории, всё, что он рассказывал. Сказал: «Они все твои». Очень французский обмен, надо отметить.

Спать с подругой друга ему понравилось, впрочем, как и ей. И уже без особой благодарности другу – всё, что можно, Йоав уже подарил. А трепетный Эмиль ещё и решил поспособствовать другу-израильтянину стать французом навсегда, поженив его и Каролину. Все осознавали, что это, по сути, фиктивный брак, как возможный мостик необходимый для легализации в стране. Но шаг тоже очень достойный француза. Тем более что молодые должны проживать вместе.

После чего благодарный израильтянин пришёл и попросил у Эмиля обратно свой подарок, подаренные тому истории. А зачем разбрасываться? Каролина ведь уже его жена. «У великодушия тоже есть свои границы», - понимающе сказал в ответ Эмиль. «Это именно то, что действительно моё, - парировал Йоав, вновь получая право на свои истории. При этом он понимает, что лишается друга.

Почему фильм называется «Синонимы»?

Главный герой в купленном словарике подбирает синонимичный ряд, чтобы охарактеризовать свою родную страну, все слова в основном с приставкой «не». Но есть ещё один ряд - небольшой, незаметный: Йоав и Иов – имена очень похожи, если не сказать, что это одно и то же имя. Иов - великий герой веры, как называют этого библейского персонажа, которому пришлось большую часть жизни страдать. Сам Иов – праведник, но за что-то наказанный страданиями и поэтому, многими воспринимаемый как грешник. Кстати, Книга Иова – считается самой сложной по наличию скрытых смыслов книг Библии. В «Синонимах» перекликаются не только имена -  Йоав и Иов, но и в некоторой мере судьба персонажей. Страдать за то, что по сути безгрешный, а страдания посланы именно для того, чтобы эту безгрешность доказать. В том числе, и неприятием военной стези, военной реальности и готовности убивать. Именно поэтому, нам короткими отрывками для создания глубокого фона показывают военные будни Йоава – они были, они есть, и они остаются жизнью многих людей. А Йоав упорно хочет их забыть, чтобы они исчезли, он в этой борьбе войны и мира уже выбрал свою сторону. И поэтому принципиально не хочет говорить на родном иврите, и настойчиво твердит, что не может вернуться в Израиль.

Хотя Израиль – родная и любимая им страна, а о Франции он узнал недавно и совсем немного, но приехал сюда, чтобы пройти свой путь и найти дверь в страну, где свобода, равенство, братство, где ты свободен, как птица. Так всегда воспринималась и воспринимается Франция в минувшие десятилетия. Но то был раньше… Сегодня и здесь человека встречает цепь обстоятельств, которые постепенно проходит почти каждый беглец, пытающийся найти себя во Франции, в Германии, в любой другой стране.

Да, в фильме без пунктов, без инструкций, без программных рамок показана жизнь, кусок жизни человека пришлого, в меру грешного, в меру искреннего, пожелавшего не иметь границ для своей свободы, и для своего сознания. Правда, даже в стране свободы это состояние сегодня понимают не все, путая его с помешательством. «Ты претворялся сумасшедшим, но на самом деле такой», - сказала ему Каролина. Внимая фильм, сначала тоже начинаешь так думать, но вдруг приходит понимание: а как ещё можно сказать, чтобы тебя услышали? Обратили внимание на то, что ты хочешь сказать? В нынешней жизни даже сумасшедшие выходки могут не заметить. Не случайно в фильме звучит фраза: «Какой художник откликнулся на объявление о мужской модели: нормальный или сумасшедший?». И в ответ: «Сумасшедших сегодня нет, все нормальные».

Вот и молодого израильтянина не услышали, не захотели понять. Потому что сегодня в некогда свободной, вольной стране большая часть общества граждан живёт монолитно, и впускает в себя только тех, кто хочет влиться в этот монолит без личностных отступлений и революций. Обязательное условие, чтобы сегодня стать французом – воспринимать общество и повиноваться его нормам и правилам. Этому, вместе с французским языком, обучают на курсах для иммигрантов – эти уроки в фильме производят впечатление.

Производит впечатление и сам Париж, показанный не так, как мы все привыкли, не таким, каким видят его туристы. На улицах французской столицы все прохожие в чёрном, сером, хмуром – только один Йоав в жёлтом пальто, которое подарил ему Эмиль, сам тоже ходящий в чёрной куртке. «Высокий блондин в желтом ботинке» теперь не француз, как мы привыкли, благодаря Пьеру Ришару, а приезжий израильтянин, пусть и не совсем блондин. И что бы там ни было, но Париж в любом ракурсе прекрасен.

Йоав ломится в закрытую дверь квартиры, за которой тихо сидит его друг Эмиль, который вместе с Каролиной и есть то самое монолитное общество Франции. Они могут делать всё, что хочется: спать с кем угодно, помогать, кому хотят, быть писателями в 20 лет, играть на гобое в маленьком оркестре... При этом все в монолите должны делать, то, что понятно и принято: если все идут слушать оркестр, значит, надо слушать оркестр и радоваться музыке, даже если она не нравится. Йоав этого не понял, и поэтому дверь Эмиля в финале осталась закрытой.

P.S. Конечно, о ком в Париже рассказывать и снимать кино как не о писателях: молодых, жаждущих славы великих авторов? Но иногда хочется посмотреть кино о парижском булочнике. Или о парижском таксисте – они такие прикольные. Один вёз как-то и рассказывал о памятниках, мимо которых ехали. А потом остановился у кондитерской быстро купил мадленок и, усевшись за руль, стал угощать ими, говоря, что только здесь в Париже можно купить такие.

Игорь ДОКУЧАЕВ

Фото: кадры из фильма «Синонимы»

«Прессапарте»/Pressaparte.ru

Вам может быть также интересно: