Атака мертвецов в Осовце стала виртуальным подвигом

31 июля 2015 г.

Давно хотел попасть в это место – маленькую железнодорожную станцию Осовец, что скрывается в польских болотах, в «багне», если на польском. Это место, как бы теперь ни старались забыть, как бы ни пытались противники всего русского вымарать из европейской истории, неразрывно связано с Россией и русским духом. «Атаку мертвецов» и хронику обороны крепости Осовец давно изучают во многих военных академиях мира.

Twierdza – значит «крепость»

Задолго до Первой мировой войны в этом неприметном местечке среди лесов и болот был образован укрепрайон Российской императорской армии – крепость-застава на границе с Восточной Пруссией, которую и в простом народе до сего дня зовут twierdza –«крепость». О подробностях тех лет в самой Польше сейчас стараются в подробностях не вспоминать, ибо это касается периода, когда страна ещё входила в состав Российской империи, а эта тема сейчас не слишком популярная, если не сказать больше. Но «из песни слов не выкинешь»: тогда в составе одной армии, одной страны вместе против одного противника стояли и дрались и русские, и поляки, и белорусы, и украинцы. Так же, как вместе они сражались и во Второй мировой войне. Но Осовец, так или иначе, не может быть забытым, слишком много подвигов тут совершено, и тысячи людей лишились жизни.

Сегодня в Интернете достаточно набрать сочетание «атака мертвецов», и вам тут же поисковая система выдаст десятки ссылок с описанием во всех красках и выдуманных-не выдуманных подробностях историю о подвиге 13-й роты 226 Землянского пехотного полка. Землянцы из этой роты должны были умереть, как сотни их товарищей, на которых кайзеровские войска 6 августа 1915 года обрушили газовое облако. Но небольшая часть чудом выживших российских солдат, полумёртвых, отравленных хлорной смесью, покрытых зелёным налётом, грязью болота, кровью и омертвевшими кусками кожи – встали и с криками «ура!» пошли в контратаку на приблизившиеся цепи немцев. Зрелище, как писали позже немногие выжившие очевидцы, было ужасным, нетерпимым и оттого настолько грозным, что германская пехота бросилась бежать, оставив занятые ранее в результате пуска газа позиции. Для точности нужно сразу сказать, что в той контратаке участвовали остатки нескольких рот… И это только один эпизод из героического противостояния российских войск германским атакам в направлении крепости Осовец за месяцы боёв 1915 года.

Прочитать о подвигах гарнизона крепости сегодня можно в разных изданиях: и в воспоминаниях бывших участников той битвы, и в результатах научных поисков историков (большое спасибо за публикации на эту тему газете «Псковская губерния» и историку Михаилу Наконечному, а также газете «Воронежский курьер» за статью Александра Сорокина «На той войне незнаменитой»), и вольные пересказы журналистов и блогеров.

При этом лишь немногие из рассказчиков бывали в Осовце, большинство нынешних авторов пишут об этом, не видя самого места действия: оно довольно далеко от популярных туристических маршрутов, да и находится отделённым от России несколькими государственными границами. Именно поэтому и захотелось увидеть Осовец своими глазами. И вот, что из этого вышло…

Стой! Военная зона

Маленькая железнодорожная станция, такая маленькая, что из окна современного поезда её можно вовсе не заметить. Да, и не на каждой карте она обозначена. Небольшой весьма изящный станционный дом, несколько строений рядом, пара домиков для персонала, чуть дальше магазин и два небольших многоквартирных дома. Самое высокое здание – старая водонапорная башня недалеко от путей, колоритная и… заброшенная. Единственное значимое здание – комплекс заповедного и научного центра Biebrzański Park Narodowy. Справа от него ворота с польскими гербами – вход на территорию военной части и одновременно военно-исторического музея крепости Осовец.

Очень хотелось посмотреть старые укрепления, казармы, посмотреть экспозиции музея, который, по отзывам, работает плодотворно, занимая часть сохранившихся помещений крепости. К чести поляков, им многое удалось сохранить за минувшие сто лет. Возможно, потому, что все годы эти территории были в ведомстве военных. Здесь и сейчас по большому периметру, обтянутому колючей проволокой, читаю на столбиках вывески на нескольких языках, в том числе на русском: «Военная зона. Вход строго запрещён». И по грунтовке мимо регулярно проезжает внедорожник военного патруля. Эта закрытая к посещению территория включает в себя и объекты бывшей крепости Осовец, точнее центрального форта №1. Что уж там военные сегодня хранят такое – не знаю, чтобы нельзя было вывести музейный комплекс за пределы закрытой военной зоны и открыть для посещения всеми желающими.

В последние годы, как мне рассказали местные жители, в музей нетрудно было попасть в составе небольшой группы, которые в летний сезон собираются прямо перед воротами военного объекта, сразу за которыми и начинается давно разработанный туристический маршрут. В крайнем случае, одного из туристов просили показать документ и всё – входите, пожалуйста! Но когда я подошёл к воротам в числе собравшихся в небольшую группу экскурсантов, где были в основном мамочки с разновозрастными детьми из ближайших населённых пунктов, усталый мужчина с седыми усами начал поочерёдно записывать всех в список с предоставлением полных данных на каждого и требовал документы, подтверждающие личности. Когда выяснилось, что в группе есть иностранец, мужчина с седыми усами взмахнул руками и сказал, что это невозможно. Теперь для посещения объекта иностранцем нужна персональная бумага от Министерства обороны Польши с разрешением на вход. Он попытался выяснить: откуда иностранец. Но я не стал искушать его терпение и откланялся, глядя, как маленькая группа уходит за приоткрытые ворота с гербами. Если бы выяснилось, что у иностранца российский паспорт, мог возникнуть слух, что россияне пытались проникнуть на секретный военный объект польской армии. То ли в антироссийских санкциях дело, которые усложнили отношения с соседями с лета прошедшего года, то ли события на Украине так пугают польских военных, что они срочно засекретили объект, то ли ещё какие военные планы свалились на бывшую российскую крепость, но так или иначе – путь внутрь оказался отрезанным. Обидно, конечно, путь-то из России не близкий.

Впрочем, посещение внутренностей Центрального форта не так и необходимо для того, чтобы понять, что же это за место – в конце концов, фотографии форта №1 и внутренние помещения, в которые допускают визитёров можно увидеть в Интернете. Представление об укрепрайоне появляется как раз за его пределами. Потому что крепость Осовец, это лишь образное название, мало похожее на средневековые крепости и замки, которые представляются сегодня обычным гражданам. Отдалённые форты, а всего их в крепости было четыре, капониры, бронированные батареи и линии обороны находились на расстоянии нескольких километров, на островах твёрдой суши среди болотистой местности, окружённые рвами, в том числе с водой. В центральном форте располагались основные позиции крепостной артиллерии, склады с боеприпасами, казармы, убежища, мастерские, штабные, санитарные помещения и гарнизонная церковь. Недалеко от центральной части крепости проходила и железная дорога, которая с одной стороны вызывала непосредственный интерес у германского командования, планировавшего вдоль неё прорваться к городу Белостоку, а с другой - сослужила гарнизону Осовца хорошую службу. По железной дороге к укрепрайону и день, и ночь подходили поезда с боеприпасами, с пополнением, с амуницией, провиантом, строительными материалами, а обратно шли санитарные составы. Хорошее сообщение с тыловыми частями во многом и помогло гарнизону выстоять во время чудовищных, огромной разрушительной силы и частоты артиллерийских обстрелов – только за три февральских дня германскими батареями было выпущено около двухсот снарядов, ужасной газовой атаки и штурмов пехотными полками немцев.

А почему Бобр?

На основные отдалённые объекты крепости можно попасть, если хорошо ориентируешься на местности и как свои пять пальцев знаешь план расположения фортов и укреплений. Сохранилась даже старая дорога из крепости к Заречному форту, идущая как и раньше, между маскировочных рвов. Впечатляет. Но вот навигация практически отсутствует. Хотя стенды по деятельности природного парка встречаются везде. Местность тут действительно поразительная – болотистая равнина на сколько хватит глаз, лишь в одной стороне лесной массив, да крутой холм поросший кустарником и высокими деревьями – Скобелева гора, как называли её ещё сто лет назад. Здесь, в густых порослях кустарника видны руины некогда самой современной на тот момент укреплённой артиллерийской батареи. А за горой, собственно и прячется сам Центральный форт, опоясанный рекой Biebrza. Почему-то в русских источниках принято называть эту реку «Бобр». Хотя на самом деле это не так. По-польски «бобёр» и пишется и звучит иначе – bobry, «бобрёнок» - bobrze. Может быть бобров в этом болотно-речном царстве, действительно, много. Но на самом деле, имя реки перевода на русский язык не имеет, а название «Бобр» закрепилось, видимо, из-за того, что российские солдаты в 19 веке так упрощали польское слово при произношении. Правильно будет произносить название реки «Бебжа».

Укреплений, которые дошли до наших дней в целости, как следует из истории крепости Осовец, осталось немного. После неудачной для германцев осады в течение первой половины 1915 года, несмотря на все попытки немцев разбомбить форты с помощью тяжёлой артиллерии, отравить защищавшие рубеж российские войска газовой атакой – крепость выстояла.

Но изменившаяся общая ситуация на фронте, заставила российское командование оставить Осовец. Чтобы ничего не оставлять врагу, артиллерия и другая амуниция были вывезены, а большинство укреплений взорваны.

Руины сооружений, входивших в состав Центрального форта

Германские офицеры и солдаты на остатках фортов, после того, как части Российской армии оставили крепость

Когда сегодня, спустя сто лет, идёшь мимо бывших фортов, то представляешь какой силы были эти взрывы. На большом удалении тут и там лежат огромные глыбы бетона с торчащими, как нервы железными прутьями арматуры. Остатки фортов и капониров, со сложившимися, как игральные карты, многометровыми стенами, производят фееричное воздействие на воображение. Бойницы, амбразуры, наружные винтовые лестницы. Какой ад тут был, когда германская артиллерия засыпала эти площадки десятками тысяч тяжёлых снарядов. Что прежили тут солдаты и офицеры российской армии – можно только представлять.

Здесь как будто ничего не изменилось за эти десятилетия... Может, лет пять прошло. Колючая проволока, которой здесь везде достаточно, просто успела поржаветь. И этот пейзаж сейчас единственное напоминание о том, что тут творилось. Какие-то сердобольные путешественники, а, может, кто-то из жителей ближайших домов, оставили на ступенях лестницы руин форта две защищённые свечи, но они уже прогорели, и только красные баночки с крестами на стёклах, посылают огонёк памяти.

У других руин увидел засохший букет цветов. Думаю, что эта польская земля хранит в себе немало свидетельств той войны, вряд ли кто здесь занимался поисками, раскапывал эти болота в поисках символов Первой мировой. Здесь есть и свои легенды, и свои клады, и секреты. Развалины фортов и сейчас таинственны и манят открытыми лазами в свои казематы. Вероятно, тут легко можно заблудиться не на один день. Как тот российский солдат, которого якобы нашли польские офицеры, осматривавшие остатки фортов, только в 1924 году. Вернее, это солдат их остановил окриком: «Стой! Кто идёт?». Он вовсе не знал, что война давно кончилась, и он провёл в этих катакомбах уже не один год. Глядя на эти укрепления, я склонен верить, что такое могло случиться. Может и не через девять лет, а через годик. Но забыться в этих подземельях легко.

Что о нас напомнит?

Вот они шпалы той самой железнодорожной ветки, по которой сюда прибывали все российские солдаты, большинство из которых, к сожалению, так и остались безымянными. Как будто ничего не изменилось…

Вон те, толстенные деревья, явно видели здесь всё происходившее и даже один раз умерли посреди лета вместе с российскими солдатам, объятые густой зеленой пеленой удушающего газа.

Он умертвлял всё живое на высоте до 15 метров и распространялся вдоль железнодорожной линии со стороны тридцати хорошо замаскированных германских газо-баллонных батарей полосой шириной в 8 и длиной в 10 километров. По воспоминаниям очевидцев, в том числе иностранных корреспондентов, полоса земли, по которой ветер гнал газ, была черной, вся растительность погибла, люди задыхались в страшных мучениях и застывали в ужасных позах. Потом, конечно, эти деревья отошли, выросли новые ветви, обновилась кора, появились свежие листья. Но с погибшими в том аду людьми такое воскрешение не произошло.

В последние десятилетия среди страшных руин, на бывших линиях обороны, рядом с музеем и закрытой военной зоной разместились научные, просмотровые и прогулочные площадки Biebrzański Park Narodowy, по адским когда-то болотам проложены экологические тропы, настелены гати, можно вживую любоваться жизнью десятков видов птиц, ящериц, насекомых, растений. Сюда привозят детей полюбоваться природой и съесть запланированный пончик во время пикника, здесь фотографируют прекрасный зелёный мир и делают модные селфи. Пусть делают, пусть смотрят, пусть лопают пончики.

Но почему же здесь нигде не стоят знаки, что на этом самом месте, на болотах, на берегах ручьёв и речек дрались и умирали парни, мужчины в самом рассвете сил и лет из Воронежской, Калужской, Белгородской, Харьковской, Псковской, Новгородской и других губерний, поляки, белорусы. Да, и немецкие парни с другой линии атаки тоже… Умирали за чужое и малопонятное им слово «политика». Так чем же они виноваты, что им даже не дано право, чтобы их помнили, и об их короткой жизни напоминали в таких местах хотя бы маленькие мемориальные доски, а ещё лучше памятные знаки?

Рисунок с превой полосы польской газеты Tygodnik Illustrowany за 8 августа 1914 года

Когда военные и историки говорят о битвах и сражениях, то чаще всего разговор идёт о воинских частях, подразделениях, о направлениях ударов, контратаках, победах или поражениях, в лучшем случае о генералах, возглавлявших армии, фронты, гарнизоны. И очень редко звучат фамилии рядовых солдат и младших офицеров, кто на себе тянул эту жесточайшую лямку войны. Это, конечно, закономерно: тысячи, десятки тысяч солдат и офицеров – всех не упомнишь, да и не перечислишь. Но память-то должна сохраниться… Хотя бы немного, хотя бы чуть-чуть, по-человечески. А вот этого в современном Осовце я не нашёл. И это поразило больше всего. Буквально ранило душу.

Вот здесь, прямо, где стою, нашли свою смерть тысячи людей разных национальностей, судьбой которым было уготована Первая мировая война.

Но здесь об этих солдатах мало что напоминает. Ничего не напоминает. Да, в музее крепости можно об этом узнать. Но сначала нужно узнать о музее, потом до него доехать, потом в него попасть. Или не попасть, как в нашем случае. Где же справедливость? Почему бы не поставить на расположенной рядом трассе ознакомительные стенды, где бы рассказывалось о происходивших тут событиях. Не написать у руин каждого старого форта и других укреплений о их роли в Первой мировой войне и о связанных с ними жизнями и смертями солдат и офицеров. Не поставить на каждом поворте указатель, чтобы едущие мимо заехали в общедоступный музей крепости.

На подпоручиков, равняйсь!

В России собираются ставить десятками общие памятники всем солдатам той войны. Вот, в Пскове, в Москве уже стоят. Это, конечно, здорово, пусть памятники и безликие... Но помимо скульптур без фамилий, у нас есть потребность помнить тех людей по именам. Как, например, подпоручика Владислава Котлинского, псковского парня, который спустя несколько дней после своего двадцать первого дня рождения, повёл остатки 13 роты в ту самую «атаку мертвецов» и сам из неё хоть и вернулся, но смертельно раненым, и умер спустя несколько часов. Или поляка Владислава Стржеминского принявшего командование остатками роты после ранения Котлинского... Вернуть имена солдат той войны - задача не только для России. Но и для Польши. Для Беларуси. На территориях которых проходили большая часть сражений. Ведь именно в окрестностях Осовца поляк Владислав Стржеминский потеряет руку и ногу, что не помешает ему стать в последующие годы известным художником, которым Польша должна всецело гордиться. Но после разговоров со многими поляками, даже очень близких к миру живописи, выяснилось, что мало кто из них знает, о Стржеминском не только как об известном живописце, но и героическом человеке – он пережил и газовую атаку, и водил в атаку роту, и перенёс ампутации, восстановление к жизни... Нужно ценить таких людей безмерно. Вполне возможно было бы поставить у въезда в нынешний Осовец памятник этому человеу. А лучше двум подпоручикам: русскому Котлинскому и поляку Стржеминскому, служившим тогда вместе и ставшими одними из героев «Атаки мертвецов». Было бы и символично, и справедливо. И настоящие герои той памятной на весь мир атаки, ставшей символом солдатского мужества и силы духа, реально бы указали на место, где она произошла.

Белосток, центр воеводства, в котором расположена крепость Осовец, город-партнёр Пскова и было бы неплохо, чтобы власти двух городов договорились о таком решении. А Пскову очень нужен памятник Владимиру Котлинскому. Инициативная группа уже есть, примерно известно, где могла находиться могила погибшего в Осовце подпоручика. Дело осталось за малым – соовтетствующим властям принять решение. А в Воронеже мог бы появиться свой памятный знак в честь сформированного там Землянского 226 пехотного полка и многих солдат, призванных в его ряды. Глядишь, так и вернутся и забытые герои, и растерянная память, и знание уроков истории и знаменитая «Атака мертвецов» перестанет быть только виртуальной.

Игорь ДОКУЧАЕВ, фото автора.

А также фото из польских и немецких архивов, взятые из открытых источников