Саид ДУКАЕВ: Этой заразе нужно сломать хребет…

Мы нашли ответ на вопрос: откуда возникает терроризм?

Двенадцать лет прошло с момента трагедии в Беслане. Теперь мы каждый год в эти дни выходим на улицы, чтобы подумать о тех событиях, вспомнить вообще всех, кто стал жертвой терроризма. Мой собеседник не может и не хочет даже представить, что где-то в деревнях, городах, регионах России может повториться такой ужас, как в Беслане или сейчас на Ближнем Востоке. По его мнению, люди в таких условиях ничего не могут чувствовать кроме ожидания смерти и общей гибели. И это страшно…

Что такое терроризм, откуда он взялся и что будет, если этого злого джина выпустить из бутылки? Саид ДУКАЕВ, председатель Псковской областной общественной организации «Центр чеченской культуры «Барт» («Единство»), знает ответы на эти вопросы.

- В России уже несколько лет мы живём спокойно, без терактов, без жертв террора. Что нужно делать ещё, чтобы спокойный период продолжался не два-три года, а постоянно?

- Данная тишина – это результат работы и со стороны властей, и со стороны общественности – многие по своей линии что-то делают: где-то меньше, где-то больше. И народ со своей стороны начинает осознавать события, которые происходят в стране и за её пределами. Мы стали более открыты друг другу. И знаем причины терактов, которые произошли в нашей стране, в том числе в Беслане, двенадцать лет назад. И чтобы период тишины и мирной жизни длился долго, мы и дальше должны искренне и человечнее относиться друг к другу – не только на Северном Кавказе, но и в других регионах России. 

Когда мы сплочённые, когда у нас идёт взаимопроникновение языков, культур, общение народов - у нас будет гораздо больше возможностей сохранить мир. 

Если мы больше знаем друг о друге, то нет оснований для подозрений. Неспроста же, например, в святых книгах, в частности в Коране, написано, что дети по рождению все одинаковы. Но какими они становятся – мусульманами, христианами, людьми и т.д. – зависит от того, что родители в них вкладывают. Любой взрослый человек, родитель, должен понимать, что для его ребёнка лучше знания, учёба, общение с другими людьми, со своими ровесниками, что это не несёт негатива, а наоборот – это людей сближает. Всем нужно быть более открытыми друг к другу и стараться воспитывать в себе и в детях, чтобы другая культура не вызывала негатива, а наоборот давала что-то полезное. То, что черпают чеченцы в русской культуре, русские – в чеченской. Мы в этом смысле страна уникальная: более двухсот народностей проживают вместе – такой многонациональной среды, как в России, больше нет нигде. Вопрос только в том, насколько правильно мы эту среду сохраняем и используем.

- Вы – член совета по межнациональным и межрелигиозным отношениям при Администрации Псковской области и советник председателя комиссии по межнациональным взаимоотношениям Общественной палаты Псковской области и хорошо знаете эти вопросы.  Вы сами отмечаете, что работа в обществе по развитию толерантности и противодействию террору ведётся и определённые успехи есть, но что не доделываем в этом направлении, на чём нужно сосредоточиться?

- Любые движения в этих направлениях в той или иной степени имеют коэффициент полезного действия. Но если мы хотим, чтобы эта работа имела долгосрочные перспективы и наибольшую отдачу, то, на мой взгляд, и я уже об этом говорил на заседаниях совета, на уровне администрации области она должна быть более системно организована. Тогда будут не только локальные успехи. И сверху вниз дойдёт до руководителей разных уровней: районных, волостных администраций, директоров предприятий и организаций - они будут лучше понимать, что делать. И с минимальными вложениями нам удастся сделать максимум возможного - наладить прогнозируемую системную работу. Надо больше привлекать общественные организации к этому, такие как Союз пенсионеров, Ассоциацию многодетных семей и другие.

- Каковы истоки терроризма, который по всему миру раскатывается в разных формах и проявлениях?

- Многие думают, что истоки терроризма в религиозных особенностях, но на самом деле это не совсем так. Терроризм - это определённый вызов социальной несправедливости. Если посмотреть историю появления терроризма на территории России, то он ещё во времена Российской империи был заложен в недовольстве царским режимом, той социальной несправедливостью, которая исходила от монархии. По мнению многих, такая система управления страной была несовершенна, не отличалась гибкостью, и народ от этого страдал. Как форма борьбы с той властью, в том числе, воспринимался и терроризм. На Северном Кавказе терроризм появился уже в начале 90-х годов двадцатого столетия. Тогда общая ситуация в стране изменилась в худшую сторону: распад Советского Союза, массовое обнищание населения – на этой почве и подняли голову разные «отморозки». Они посчитали, что имеют право судить о ком-то или о чём-то: о руководителях, о системе власти - и своими поступками могут что-то изменить.

Корни терроризма в каждой стране и регионе могут идти из ментальных, религиозных, национальных, общественных особенностей. Но в большинстве случаев в основе лежат два фактора: социальная несправедливость и религиозный настрой. Второе присуще не какой-то конкретной вере… Например, исламу терроризм вовсе не присущ. Просто террористы под маской какой-то религии пытаются реализовать свои личные амбиции. В Российской империи террористы не были религиозными фанатиками.

- А можете составить общий портрет террориста?

- Когда начинаешь вникать, получается, что, так или иначе, те, кто задействованы в совершении терактов – в основном люди, обиженные чем-то на окружающую действительность. Это, конечно, никак их действия и поступки не оправдывает. И при этом многие из них обманным путём втянуты в эту деятельность. Руководители террористических ячеек прекрасно понимают, что и с какой целью они делают… Это борьба за власть, деньги. И в основе - несбывшиеся, неисполненные амбиции. А для реализации своих грязных дел они обычно привлекают людей, которые не разбираются ни в политике, ни в общественных настроениях – в большинстве своём тех, у кого жизнь сложилась неудачно. Смотрите, в событиях, которые в последнее время были во Франции, Бельгии, в терактах были задействованы люди, которым когда-то отказали в приёме на работу или в других социальных услугах. Да, они считают, что жизнь не удалась. И терроризм, по их мнению, это их месть за ту несправедливость, которая была проявлена в отношении них.

- Получается, что бороться с терроризмом надо начинать, прежде всего, с поднятия общего уровня жизни людей?

- Как одна из основ для его ликвидации – да. Но это не является панацеей. Ведь в основе современного терроризма есть и другие факторы. Тот же религиозный фанатизм нельзя сбрасывать со счетов. Он не является сущностью какой-то религии, но он может навязываться извне. Тогда отдельным людям постоянно внушают, что они неправильно что-то делают, неправильно думают. «Учителя» пытаются учить даже теологически грамотных людей, которые закончили специальные учебные заведения: как нужно жить, и как «правильно» смотреть вокруг. Конечно, у любого нормального человека в ответ должен возникать вопрос: «А ты сам-то кто? Какое право ты имеешь нас учить?». У большинства таких «наставников» нет никакого легально полученного теологического образования. И наставления, «как должно быть», звучащие от них, – это неприемлемо. Любая религия, по своей сути, несёт мир.

- Но как-то могли с этим террористическим злом бороться раньше, во времена СССР, например?

- В советское время были какие плюсы… Если брать религиозное направление, то тогда все граждане, выезжающие за рубеж для совершения паломничества в священные места, проходили очень жёсткий и тщательный отбор. Государство контролировало этот процесс полностью. Вероятность того, что кто-то из числа этих паломников, получающих религиозную подготовку и уехавших заграницу, могут учиться там в неизвестных местах и у неизвестно кого, было невозможно даже допустить. Государственные органы знали, где эти люди обучаются, у кого, и то, что плохому их там не научат. После 1986 года система государственного контроля в этом направлении была полностью потеряна. И желающие для получения теологического образования стали выезжать самостоятельно, и никто не знал, где, у кого и чему они учатся. И после возвращения на родину они пытались научить окружающих тому, чему их там учили. Узнать о том, что заложили им в головы, можно было по конкретным действиям, которые они совершают. Для нашей страны в те годы и была заложена бомба замедленного действия. Мы под флагом демократии, гласности, религиозной терпимости отпустили всё и вся. И через наши границы стали проникать псевдоучёные, которые вели тайную работу.

- А есть у вас конкретные советы, как поступать сегодня, когда ситуация уже далека от той, что была в советское время?

- Здесь очень велика роль общества: какая среда вокруг, как настроены люди к происходящему. Если люди обижены властью, обществом – они начинают искать себе подобных и составляют группы. И мы совершенно не знаем, что они затевают. Обществу необходимо не изолировать человека, который несколько по-иному мыслит, выглядит, а наоборот тянуть его в своё сообщество. Попытаться узнать, что у него внутри. И что-то поправить, в чём-то помочь или притормозить, просветить. А если на него не обращать внимания, мы же так и не узнаем, что у него в голове зреет. Но это деликатный и сложный момент. Мы часто, когда нам что-то не нравится, просто махнём рукой и уйдём. Но когда такой человек увидит, что на него махнули рукой раз, другой, третий. Когда ему не найти работу, нет возможности учиться, когда его везде отвергают – это обида, это тот излом, когда человек от общепринятых норм может перейти к радикальным, крайним мерам.

Мне месяца два назад задавали вопрос: почему террористы идут на смерть, на самоубийство, откуда появляются шахиды, что движет ими? Существует мнение, что им за это заплатили, платят их семьям. Но я не разделяю эту точку зрения. Я лично не видел ни одной семьи, которой смертник оставил бы какое-то богатство, и семья после его смерти стала жить хорошо. Скорее всего, вопрос не в этом. А в том психологическом изломе, который у таких людей наступает. Если бы у меня психика была слабая, то в 90-е годы, когда органы власти в стране сделали всё, чтобы и у меня возник такой психологический излом, могло случиться что угодно. Тогда нигде даже на работу не принимали потому что чеченец… Это мой личный опыт. И хорошо, что у меня нервная система оказалась покрепче. Но где гарантия, что другие люди, которые попадают в сложные ситуации, тоже с крепкими нервами. У исполнителей терактов во Франции и Бельгии была только часть проблем, которые когда-то свалились на меня…

- А есть у вас какие-то приметы человека, который попал под обработку со стороны лжеучителей? Что должно заставить родителей или близких, друзей задуматься?

- Если брать чеченскую ментальность, то как только ребёнок начинает дольше обычного общаться с каким-то человеком, мы берём под контроль того человека, с которым ребёнок общается. Мы смотрим: какие интересы их объединяют? Если, например, это просто образовательные: кружок, спортивная секция – это одно. Если мы понимаем, что они много говорят о религии, замечаем, что собеседник его чему-то научил или учит, или советует, даже мягко и ненавязчиво: как одеваться, как обуваться, каким должен быть внешний вид, какую пищу есть – то это уже для нас сигнал. Мы будем более пристально смотреть, случайные это разговоры или нет. Обращаем внимание и как ребёнок после этого общения ведёт себя в домашних условиях, и как во время разговора может меняться ход его мыслей, восприятие действительности, взгляды. В чеченских семьях в последние годы очень внимательно следят: с кем их дети общаются. Что удивительно, столь серьёзная работа и со стороны родителей, и со стороны социума, которые не отпускают ситуацию, и в мечетях ведётся большая работа – всё равно некоторые попадаются на удочки таких «наставников», особенно через социальные сети.

- Так что же делать – закрывать соцсети, ограничивать Интернет?

- С одной стороны, соцсети – это благо, с другой стороны – вред. Даже если закрывать варианты попадания в сеть, то молодёжь в силу своей любознательности всё равно проберётся туда. И попадут на крючок к вербовщикам. Это говорит о том, что люди, которые на той стороне сидят и занимаются вербовкой, очень хорошо и сильно подготовлены в вопросах и психологии, и коммуникации. Их деятельность монотонна, методична и не быстра – она не получается за один день. И эти сети затрагивают сегодня не только жителей республик Северного Кавказа. Последние годы показывают, сколько ребят из центральных регионов России попадают в эти сети. Им могут говорить: «Мы вам покажем, что такое настоящая религия, настоящий ислам – для этого надо только быть с нами». Ещё раз подчёркиваю, что работа по противодействию терроризму требует системного подхода без сиюминутного результата, и часто она имеет отложенный эффект. 

Многие не понимают, какую работу ведут национальные диаспоры, какой толк от них – а толк в том, что на сегодняшний день у нас в стране всё спокойно. 

Результат нашей работы и в том, что со стороны государства не преследуются те люди, которые себя ни в чём не запятнали. Государственные службы не лезут в нашу жизнь, например, под предлогом проверки паспортного режима – и это значит, что государство доверяет той работе, которая ведётся в обществе. Если мы не выходим на улицы и не кричим, что мы сделали что-то, это не значит, что мы не делаем этого. У нас пусть маленькие шаги, но они всё равно имеют свой результат. Нельзя говорить, что этого достаточно, нужно ещё больше работать в этом направлении, выстраивать систему, которая при поддержке государства может иметь необходимые плоды.

- Чем в сегодняшнем мире опасен терроризм? Во что это может вылиться?

- В зло, которое даже представить сложно… На территории Чеченской республики хорошо знают, что такое терроризм. Когда меня как-то попросили охарактеризовать Исламское государство (запрещённая на территории России организация), я сказал: представьте раковую опухоль – запущенную, на последней стадии, которую уже лечить невозможно, но искоренить надо. К каким методам надо прибегнуть для того, чтобы это зло устранить? К сожалению, никакими разговорами, либеральной демагогией это зло не устраняется. Оно уничтожает всё. Начиная от семьи, взаимоотношений между родственниками, между народами, республиками и странами – терроризм разрушает всё. В ИГИЛ сейчас представители ста стран, которые объединились и творят зло. Это говорит о том, что у терроризма нет ни национальности, ни религии – это больное сообщество людей, у которых жажда власти, жажда денег и жажда нанести максимальные страдания другим людям.

От них страдают и мусульмане, и христиане, и другие… Гибнет культура, история. Вся цивилизация страдает от действий террористов. Неважно, на какой территории они находятся – Сирия, Афганистан: там, где терроризм, там появляется зло. Терроризм – это и есть синоним зла. Те страны, люди, которые через это зло не прошли, может, и не осознают, что мы можем потерять, если в силу своей близорукости, непонимания какие-то земные, мелкие вещи будем ставить важнее этого зла. Это то, что может нагрянуть сегодня в любой дом. И хорошо, что Россия сейчас избавлена от этого. Но какую цену мы за это платим? Какие усилия прилагаем? Для многих это невидимая работа, но она ведётся, и она очень трудная и важная. И я даже не могу и не хочу представлять, чтобы на территории Псковской области и в других регионах страны могли повториться такие явления, как в Беслане или сейчас на Ближнем Востоке. То есть люди в таких условиях ничего не могут спланировать в своей жизни – все в ожидании смерти, в ожидании гибели. Дети не учатся и нормально не растут, гибнут. Наука, медицина и образование не развиваются. Вся культура разрушена. Перспективы для жизни в таких регионах не будет. 

Я бы хотел, если удастся, достучаться до сознания людей независимо от национальностей и вероисповедания, до людей, в головах которых зреет нехорошая мысль, чтобы они запомнили, что зло никогда не приносило счастья. 

Хочу призвать всех ценить мир в полном понимании этого слова. Вместо того, чтобы радоваться солнцу, смеху детей, кто-то должен сидеть в траншее, в бункере и выглядывать: прилетит ли бомба или снаряд. Сегодняшний мир и тишину в России невозможно променять или потерять… Жить в условиях мира или террора – это жить или в условиях ясного дня, или вечного мрака.

- То, что Россия сейчас делает в Сирии, в других регионах – это правильно или можно было по-другому, просто сидеть и ждать?

- Когда начинались события в Сирии, президент России объявил, что Сирии будет оказана помощь. Мне в те дни звонили из какой-то редакции и спрашивали мнения, ставили вопрос так: а не повторится ли там Афганистан? А не будет ли наша страна втянута в долгий чужой конфликт? Я и тогда сказал так же: у нашей страны другого выхода не было, чтобы защитить себя от этой заразы, инфекции, которая распространяется с такой скоростью. Моё глубокое убеждение, что Россия сделала всё правильно. Я не знаю, каким будет дальнейшее политическое устройство Сирии, но этой заразе, которая там сейчас обосновалась, нужно сломать хребет, чтобы не дать возможности беспрепятственно приближаться к границам России. Понятно, что это задача не одного дня, но это был первый серьёзный шаг, чтобы остановить терроризм. Дальше уже должна быть деятельность политиков, дипломатов, международного сообщества – как обустроить Сирию, и какая политическая власть там будет избрана.

Игорь ДОКУЧАЕВ, фото автора

«Прессапарте»/Pressaparte.ru