Перевал. Если выйду из этой кровавой бойни, обязательно напишу…

Из записок командира 56-й отдельной десантно-штурмовой бригады. Афганистан, Хост, 1985 год

Виктор ЧИЖИКОВ, выпускник Рязанского воздушно-десантного училища. В войсках прошёл все должности от комвзвода до командира корпуса, командир отдельной 56-й десантно-штурмовой бригады в Афганистане. Сейчас живёт в Пскове. Pressaparte.ru уже представляло читателям интервью с ним, которое стало одним из самых откровенных разговоров не только об Афганской войне, но и о современных ситуациях в мире. Мы продолжаем публикацию самых запоминающихся случаев, записанных им в Афганистане. Прекрасный литературный язык не лишённый юмора, динамичное повествование, и интересный сюжет - обещаем, вам будет интересно.

Я просмотрел свой афганский дневник и нашел какое-то подобие стихотворения, которое когда-то посвятил подвигу земляка. Написано ночью в сентябре 1985 года в окопе на границе с Пакистаном, на фоне одного из сотен  боевых эпизодов, под свист реактивных снарядов.

…Вечер. Сел у Псковы. Тихо шепчет вода:

   Не жалей ни о чем, все - забудь навсегда,                                                     

   Но терзают в ночи воспоминанья до боли -

   Вижу маки в горах, словно капельки крови.

Думаю, что святая Псковская земля должна гордиться своими героями. Но хочется, чтобы дочери и сыновья «афганцев» знали, какой ценой мы платили тогда, чтобы обеспечить безопасность своей Родины, а ещё свободу и независимость афганскому народу. Тем более что сегодня, во время Сирийской войны и противостояния на Ближнем востоке, афганская тема вновь звучит очень актуально.

Последняя надежда

Снова идем на десантирование. Сорок вертолетов зависли над грядой: высотой и перевалом. Су-25 молотят по прилегающим высотам. Отдал распоряжение о минировании с воздуха подходов с территории Пакистана. Какая там граница – всё открыто…

И вот десятые сутки ведем бой с отходящими бандами душманов. Их выдавливает из Пандшерского ущелья 40-я армия. Они рвутся в Пакистан. На пределе последних сил удерживаем гряду. Только что закончил писать боевое донесение. Вчера погиб начальник штаба бригады подполковник Михаил Масливец. Он вместе с разведротой подошел к озеру набрать воды. Душманы предвидели это и заложили управляемый фугас. Зампотех бригады Иван Иванович, с кажущейся странной фамилией Дураков, схватил одновременно малярию и гепатит. Солдаты ремонтной роты, с трудом затащили его почти в бессознательном состоянии в вертолет. БТР с тринадцатью ранеными, направленный в Хост, наскочил на камень и остановился: колеса повисли в воздухе. Местные жители тут же начали подтаскивать сухую кукурузу, чтобы его поджечь. А чего другого было ждать от них, если мы сожгли их посевы пшеницы. Тяжело контуженый начальник бронетанковой службы вместе с ранеными, просит по рации о помощи. У него кончились патроны к пулемету. Осталось всего несколько гранат. Начальник инженерной службы майор Кремер  вместе с солдатами саперной роты под непрерывным огнем душманов минируют подступы к позициям подразделений. На них последняя надежда. У батальонов кончаются боеприпасы.

Артиллерийские корректировщики батальонов непрерывно просят поражения целей. Начальник артиллерии подполковник Ковалев, артиллерист, как говорят, от Бога. Прекрасный математик, он просто по памяти вносит корректировки. Говорит что устал, страшно болит голова - он уже переболел тифом.

Зампотылу, подполковник Сегеда, только что прибывший из госпиталя - ну, зачем же, зачем было ехать на войну с больным сердцем - с шестью вертолетами, полностью загруженными артиллерийскими снарядами, уже полчаса болтается в воздухе над позициями артиллерийского дивизиона. Душманы с дальних высот бьют по ним из крупнокалиберных пулеметов не давая приземлиться.

Начальник физической подготовки, чеченец, мастер спорта по боксу, призер чемпионата Европы Арви Бузуртанов, единственный из начальников физической подготовки, награжденный орденом Красной звезды, заранее подготовил 12 самых сильных спортсменов, и сейчас они вытаскивали раненых с гор, грузили их в вертолеты. Душманы прекрасно знали, что идет погрузка раненых, и смогли сосредоточить по вертолетам огонь. Один, пытавшийся подняться с ранеными, был сбит на взлете и горел недалеко от командного пункта. Начмед с группой врачей оказывали раненым, к тому же обожженным, медицинскую помощь. Два других вертолета получили по несколько пробоин, но не взлетали. Ждали окончания погрузки. Оставить раненых было самым страшным преступлением.

Когда цель оправдывает средства

К счастью на аэродроме Хоста был большой запас ракет для боевых вертолетов. Поддерживающая восьмерка Ми-24-х ракетами и огнем из пулеметов сдерживала подход душманов на дальних подступах. Один вертолет сбит ракетой. Экипаж выбросился с парашютами. Афганцы категорически отказались идти на спасение парашютистов. Полковник, советник командира афганской пехотной дивизии, куда-то моментально исчез. Но у летчиков, видимо, уже было продумано решение на этот случай. Прапорщики, борттехники других вертолетов, рискуя своими жизнями, с предельно малых высот бросали гранаты прямо на головы врага. Этот процесс они освоили до совершенства. Они не подпустили душманов к приземлившимся летчикам на земле. И как примечание: однажды они умудрились обстрелять из пулеметов меня и командующего 40-й армией генерала Генералова, приняв нас за душманов, так как мы были в черных куртках. И что интересно, прилетели они прикрывать нас, чтобы обеспечить проведение рекогносцировки. «Запиши бортовые номера этих балбесов», - слышу голос командующего. А эти «балбесы», сделав круг, зашли с другой стороны и снова длинными очередями полоснули по нам. Мы упали на землю. Нас накрыли срезанные пулями ветки молодого ельника. Что было далее писать нет смысла… В несколько секунд из уст командующего я узнал о себе много интересного. И быстро усвоил, что я мудак, и что чуть специально не убил командующего. Потом, на военном совете он не без чувства юмора отметил, что перед следующей планируемой операцией он прилетит вместе с начальниками политического и особого отделов. «Ты там позаботься, чтобы они не промахнулись…». Смешно. Но здоровья подобный юмор не прибавляет.

У некоторых, после таких рекомендаций, начинают болеть зубы, а некоторые утром вдруг обнаруживают, что с головы начинают исчезать волосы. 

Это ерунда, подумал я, после того когда увидел, как очередного начальника тыла 40-й армии выносят без чувств на носилках после его красочного рассказа: как душманы «на отдыхе» под Салангом разгромили, руководимую им, тыловую колонну и сожгли 45 «наливников». На моем веку это был уже четвертый начальник тыла, которого снимали с должности.

К моему изумлению действовали летчики на редкость слажено: два боевых вертолета на самых пределах работы двигателей сели рядом с приземлившимися летчиками и смогли почти беспрепятственно их забрать. А вот на прошлой неделе прямо на  расположение бригады упали три таких же вертолета, их сгоревшие останки лежали рядом со столовой. Не хватало мощности двигателя, чтобы посадить вертикально вертолет в условиях большой разрежённости воздуха высоко в горах. Опытные летчики знали, что посадить машину можно, но это обязательно приведет к колоссальному износу двигателя. В данном случае цель оправдывает средства. На исходе третьего года войны я приказал экипажам восьми боевых вертолетов -  транспортных не было, а разрешение на применение боевых машин не спросил, но отдал письменный приказ - совершить подобную посадку. Но об этом я расскажу в следующий раз…

Суть момента

Изможденный, грязный в разодранном комбинезоне с картой в руках вошел начальник разведки бригады Юра Мамочкин, одновременно со мной закончивший Рязанское высшее воздушно-десантное училище. Кратко доложил, что колонна машин, около сорока единиц движутся из Пакистана в направлении перевала, предположительно на соединение с бандами, выходящими из Пандшерского ущелья.

Доложил обстановку начальнику штаба 40-й армии генералу Сергееву. И попросил хотя бы звеном истребителей-бомбардировщиков нанести удар по колонне». В ответ: «все работает на Пандшер». Есть последняя четверка Су-17, но там экипажи только вчера прибыли по замене из Союза. Но командир опытный и вас хорошо знает».

Буквально через двадцать минут послышался рев двигателей самолетов и голос командира звена: «Бригадир, здорово! Кого и где тут на…ть?». Летчик, вылетевший на боевое задание и не сбросивший бомбы – это в авиации самый неуважаемый человек. Я об этом хорошо знал, так как из-за них четыре раза давал интервью прокурору Туркестанского военного округа, (это отдельная история, - авт.) и поэтому попросил точно найти колонну и уничтожить. Не успел толком сориентировать его, вдруг увидел, как от последнего самолета медленно отрываются две бомбы и летят, как мне показалось, прямо на командный пункт. Падающие бомбы увидел и командир батальона майор Бескровный. Дико заорал: «Батальон в укрытие!». Но судьба пощадила нас. Командный пункт бригады и четвертый батальон разделяло глубокое ущелье. Обе бомбы точно попали в него и разорвались в глубине.

Авиационный наводчик, летчик, отстраненный от полетов за какую-то провинность, и направленный в бригаду на исправление, был легко ранен в ногу снайпером. Удивляться здесь нечему. 

Ведь на стороне душманов против нас воевали такие же афганские офицеры, закончившие наши училища и академии, они прекрасно знали, кого в первую очередь необходимо выбить, чтобы парализовать управление.

Раненый в ногу старший лейтенант понял, что его могут сделать крайним, и с озверелым лицом, хромая, с болтающимися бинтами, отталкивая врача, и, забыв всякую осторожность, встал в полный рост, быстро вышел на связь с летчиком, сбросившим на нас бомбы. Отборным матом, махая кулаками, в течение десяти минут объяснял суть момента. К тому же пригрозил после операции найти его в Баграме.

«Бригадир, - снова услышал я голос командира звена, - колону обнаружил и с трех заходов разметелил и, как мне кажется, на территории Пакистана». Слава Богу, что не по Исламабаду, - подумал я, зная какую петлю нужно сделать Су-17, чтобы в очередной раз выйти на цель. Спрашиваю: - Тебе кажется, а что я буду докладывать на военном совете? «Ты не докладывай командующему про молодого, мне обещали майора - я ведь увольняюсь».

Остался один, чувствую, что могу потерять управление. Рядом  только начальник связи, начальник особого отдела бригады и командир, приданной бригаде 15-й афганской дивизии, хорошо владеющий русским.

- Виктор,- осчастливил он,- афганские подразделения оставили перевал и  ночью ушли в Пакистан.- Совсем молодой генерал. Сам себе я тогда казался глубоким стариком, а мне ведь всего 35 и уже седой. Страшно захотелось его убить… Ведь там остался только один десантно-штурмовой взвод.

Мой земляк из Пскова

Зашел начальник политотдела. Он был намного старше меня. В кутаисской бригаде потерял секретный документ и, чувствуя за собой вину, чтобы избежать наказания сам попросился в Афганистан в десантно-штурмовую бригаду. Кстати на второй день после его убытия документ нашли. У него вышел срок на присвоение воинского звания, и он глубоко переживал это событие, ведь некоторые его сверстники уже были генералами. «Владимир Владимирович, после операции я сразу же представлю вас к званию полковник, - пришлось наступить на горло своей собственной песне и поддержать мужика. Не каждому командиру хочется иметь заместителя старше себя по званию.  Однако я прекрасно понимал, что это единственный человек, кто по своей должности  обязан вместе со мной разделить и радость победы, и горечь поражения. Война учит быстро. 

Он молча положил на стол пулей пробитый партийный билет. Тихо произнёс: «Ваш земляк из Пскова. Тяжело ранен».

Выйду живым из этой кровавой бойни, обязательно напишу о нем, - подумал я. А ночью, быстро, грубо, почти машинально набросал…

Псковскому рабочему,

коммунисту, старшему сержанту,

поднявшему роту в атаку, чтобы спасти

погибающий взвод, посвящаю 

Афганистан, Хост,сентябрь 1985г.

Ночь облегченье собой принесла,

Бой чуть затих, прохлада пришла,

У иссеченных осколками скал,

Политработник мне молча подал -

Пулей пробитый партийный билет:

Он был из Пскова, его уже нет…

В адской жаре, средь громадины скал,

Раненый старший сержант умирал.

Врач-капитан просит по  рации:

«Вытащить» можно, нужна операция,

Пуля навылет, никак не пойму,

Тихо он шепчет что-то в бреду.

Вот и пришла долгожданная  осень,

Золотом листьев землю покрыла,

Крик журавлиный льется с небес,

Тихо печален сказочный лес.

Эти прекрасные чудо-картины,

Видел в бреду я, у Белой долины,

Роту в атаку я там поднимал,

Снайпер под сердце мне пулю вогнал.

Взвод, погибая, держал перевал -

Тихо комбриг, подползая, сказал:

«Чтобы душман не ушел в Пакистан,

Надо до ночи держать перевал»,

Бьют пулеметы с окрестных высот,

Сбиты афганцы, остался лишь взвод:

Нет офицеров, ротный убит,

Ранен прибывший вчера замполит.

Шедший на помощь комбат на подлете,

Сбит под Гардезом, сгорел в вертолете.

«Пули свистят головы не поднять,

Сможешь в атаку ты  роту поднять!?

Если промедлить, погибнет весь взвод,

Вспомни отцов: «Коммунисты вперед!».

«Вот и настал твой звездный миг,

Старший сержант», -

Прошептал мне комбриг.

Жизнь так прекрасна и смерти боюсь,

Но трусом домой - никогда не вернусь.

Вспомнил чем жил, и кого я любил,

Образ любимой, что в сердце носил,

Край мой люпиновый, мать у ворот,

Ну, и сестренку, которая ждет.

Бабушкин крестик и трель соловья,

Школу, друзей и родные поля,

Псковское небо и ранний рассвет,

Дом мой, где я появился на свет,

Озеро синее, мед диких пчел -

Тихо молитву святую прочел -

И на глазах изумленных афганцев,

Роту поднял и в атаку повел…

Вот такие решенья,

Принимало его поколенье.

P.S.

Он вернулся домой седина на висках,

В 20 лет.  Его мать не узнала.

Только знаю одно: если будет «приказ»,

Он опять повторит все с начала.

Орден «Героя» когда получал,

Левой рукою за сердце держал…

Выступил дядя со слащавой улыбкой:

«Афганистан признается ошибкой».

Виктор ЧИЖИКОВ

«Прессапарте»/Pressaparte.ru

Представляем вам новый материал Виктора Чижикова об интереснейших, героических и до сего дня нерассказанных эпизодах Афганской войны: